Миф о вампирах в Европе: как и когда он возник? – BBC News Русская служба

В начале XVIII века в Сербии стало происходить нечто странное: десятки людей умирали от загадочной болезни, причем перед смертью все они говорили, что повстречали недавно скончавшихся соседей.

В центре этой истории оказались две деревни: Медведжя на юге Сербии и Кисилова — на северо-востоке. Деревни эти располагались на расстоянии в 200 км друг от друга — довольно большом по меркам того времени, но на протяжении десяти лет оттуда поступали схожие сообщения о необычных смертях их жителей.

Эта часть современной Сербии находилась тогда в составе Австро-Венгрии, поэтому для выяснения обстоятельств туда были направлены австрийские врачи, чтобы расследовать причины загадочных смертей.

Вернувшись из путешествия, они составили подробные отчеты обо всем, что им удалось разузнать. Они быстро просочились сначала в прессу, а потом и в академические круги.

Немецкий историк Томас М. Бон, автор книги «Вампиры: происхождение европейского мифа», говорит, что именно в результате их расследований слово «вампир» в 1725 году впервые появилось в австрийской ежедневной газете Wienerisches Diarium, а затем распространилось по всей Европе.

В частности, в английском языке первое упоминание о вампирах появилось в 1732 году, когда многие газеты писали об эпидемии «вампиризма», которая якобы охватила Восточную Европу.

Мифические существа, питающиеся кровью живых людей, существовали в мировом фольклоре с древнейших времен, но термин «вампир» действительно появился в Европе только в XVIII веке.

Наиболее хорошо задокументированным случаем «вампиризма» мы обязаны Петару Благоевичу, крестьянину из деревни Кисилова.

Благоевич жил в ней всю свою жизнь и скончался от вполне естественных причин в 1725 году в возрасте то ли 62, то ли 65 лет. Его оплакали и похоронили как обычно, а вот потом начались неприятности.

Вскоре после похорон Благоевича за восемь дней в деревне умерли девять человек. Все они скончались в течение суток после появления симптомов таинственной болезни. Перед смертью все они говорили, что повстречали Благоевича, который якобы требовал, чтобы они либо дали ему что-нибудь поесть, либо снабдили его обувью.

Первым в этом печальном ряду оказался сын Петара, который отказался кормить новопреставленного покойника и на следующее утро сам был найден мертвым.

По другой версии, Благоевич явился своей жене, которая на следующий день, не дожидаясь последствий, собрала вещи и перебралась в соседнюю деревню.

Перепуганные крестьяне решили откопать тело Петара, чтобы убедиться, что на нем нет признаков вампиризма: отросших ногтей и свежей крови на губах.

Они потребовали, чтобы при эксгумации присутствовал австрийский чиновник, поверенный Фромбальд, и местный священник. Эксгумированное тело оказалось настолько хорошо сохранившимся, что это незамедлительно было воспринято как свидетельство дьявольских козней.

«Лицо, руки и ноги, а точнее, все тело не могло бы сохраниться лучше, чем если бы оно было живым, — написал в своем отчете Фромбальд. — Во рту же у него, к моему огромному изумлению, я обнаружил свежую кровь, которую он, по всеобщему мнению, высасывал у своих жертв».

Современные лингвисты считают, что слово «вампир» происходит от старославянского и тюрксого «онпыр», что означает «демон».

По мнению же профессора Клеменса Рутнера из Тринити-колледжа в Дублине, термин «вампир» появился в тот момент, когда австрийский чиновник, присутствовавший при эксгумации, услышал из уст переводчика слово «упир» (в русском — «упырь»), запомнив его не совсем верно.

Самим жителям Кисиловой в ту пору было не до лингвистических тонкостей. Они вонзили в сердце Петара кол из боярышника. Из тела покойника, по свидетельству того же Фромбальда, обильно потекла кровь. После этого труп сожгли, и сообщения о вампирах в деревне прекратились.

Профессор Томас Бон отметил, что хотя «вампир из Кисиловой» привлек внимание европейской общественности, время их широкой популярности еще не пришло.

В ту пору Европой владел дух Просвещения, и образованная публика искренне считала, что все в этом мире можно объяснить с научных и рациональных позиций.

Всего через шесть лет после описанных событий военный хирург австрийской армии Йоханнес Флюкингер вместе с небольшим отрядом помощников отправился в другую сербскую деревню, Медведжя, дабы расследовать еще одну серию загадочных смертей.

На этот раз все началось с сербского (возможно, что он был албанцем по происхождению) гайдука Арнаута Павле. Согласно слухам, Павле всю жизнь говорил, что вампиры его преследуют повсюду, и изо всех сил старался себя от них защитить, для чего ел землю с их могил и мазался их кровью.

К сожалению для него, эти меры предосторожности не уберегли его от трагического несчастного случая: Павле сломал шею, упав с телеги с сеном.

Через 40 дней после своей смерти Павле, как гласит легенда, вернулся: четверо жителей деревни говорили, что он их мучил. Вскоре после этого все они тоже скончались.

Чтобы избежать дальнейших неприятностей, местные старейшины на всякий случай раскопали могилу гайдука. К своему изумлению, они обнаружили, что тело «свежо и не начало разлагаться», тогда как из его глаз, ушей и носа «истекала совершенно свежая кровь».

Этих признаков оказалось достаточно, чтобы поставить верный диагноз, и предусмотрительные селяне тут же вонзили в его тело кол. После этого мертвец «издал слышимый стон и обильно истек кровью».

Но этим дело не кончилось. По всей видимости, покойный Павле мучил не только соседей, но и телят, хотя и не до смерти. Через некоторое время телята подросли, были забиты и употреблены в пищу местными жителями. После этого в деревне появилось 17 новых «вампиров».

Военный хирург Флюкингер был специалистом по инфекционным заболеваниям, и с немецкой педантичностью распорядился провести эксгумацию тел всех подозреваемых.

Главным образом, он старался предотвратить какую бы то ни было эпидемию и прекратить панику, охватившую жителей деревни.

Если речь и шла о заболеваниях, то медицине в ту пору они известны не были. Флюкингер решил воспользоваться народными повериями. Каждое эксгумированное тело было классифицировано либо как «разлагающееся», либо как «неповрежденное».

Разлагающиеся трупы были с почтением возвращены в свои могилы, а неповрежденные были сожжены, причем предварительно им на всякий случай отрубили головы.

В январе 1732 года военный доктор опубликовал отчет о проделанной работе, назвав его Visum et Repertum («Увиденное и сообщенное»), который произвел настоящий фурор.

Научные, религиозные и судебные деятели просвещенной Европы стали отчаянно спорить о том, являются ли вампиры реальной угрозой, насколько безопасно жить вблизи кладбища и должны ли обыватели всерьез опасаться нападения вампира, когда они сладко спят в своих кроватях?

Споры эти продолжались вплоть до 1746 года, когда французский ученый, монах-бенедиктинец из Лотарингии Огюст Кальме опубликовал свой известный труд «Трактат о явлениях духов», в котором заключил, что за вычетом случаев, приведенных в Священном Писании, никто восстать из могил не может, следовательно, вампиры — не более чем плод воображения, и их не следует рассматривать как реальную угрозу.

Первый важный вопрос: от чего именно умерли жители деревень? Учитывая, что некоторые из них скончались после того, как поели «отравленного вампиром» мяса, причиной их смерти могла быть, например, сибирская язва.

Во всяком случае, по словам профессора Рутнера, так считал видный венский патологоанатом Кристиан Райтер.

Эпидемии сибирской язвы в прошлом часто возникали во время или сразу после войн, сопровождавшихся широкомасштабной миграцией людей и скота, не характерной для мирного времени.

Сибирская язва — бактериальное заболевание, которое передается от зараженных животных человеку и часто приводит к смерти.

Очевидцы говорили, что жертвы «вампиров» перед смертью страдали от удушья или затрудненного дыхания — это могло быть симптомом тяжелой пневмонии.

«Если внимательно прочитать отчеты, то обнаружится, что своими глазами вампиров никто не видел. Идея о том, что они пили кровь, была интерпретацией австрийских врачей», — полагает профессор Рутнер.

Однако веру в вампиров искоренить гораздо сложнее, нежели найти научное объяснение неожиданным массовым смертям.

Например, историк из деревни Медведжя Иван Нешич говорит, что вера в вампиров и страх перед ними до сих пор сохраняются среди местных жителей, предпочитающих на всякий случай защищать свои дома от кровожадной нежити.

«По местным верованиям, сербский вампир — как надутый пузырь из кожи, наполненный кровью, — говорит он. — И если его чем-нибудь проткнуть, то он лопнет как воздушный шар. Поэтому люди и клали для защиты ветки колючего боярышника на ворота, окна и двери».

Обе деревни, о которых шла речь, находились на приграничных территориях, которые в начале XVIII века перешли под власть Габсбургской монархии после столетий османского владычества.

Профессор Рутнер считает, что отчеты австрийских чиновников, сообщавших о случаях «вампиризма», привлекли такое огромное внимание публики только потому, что все это происходило на спорных территориях.

Однако, по словам Хайко Хауманна, профессора истории Восточной Европы из университета Базеля, вера в вампиров в восточноевропейских обществах служила своим собственным историческим целям: «Она объединяла общины и выявляла чужаков, придавала конкретную форму страху смерти, объясняла загадочные события и, наконец, что не менее важно, обеспечивала средства сопротивления вторжению западных идей и моделей мышления».

В середине XVIII века в Австро-Венгрии появились новые сообщения о появлении вампиров, однако власти постарались обуздать суеверия и запретили борьбу с вампирами.

Как бы то ни было, но менее чем через 100 лет вампиры вернулись в Европу уже в другом обличье. Не «наполненные кровью пузыри кожи», а элегантные, красивые и бледные аристократы.

Первым утонченным вампиром современной литературы мы обязаны английскому писателю Джону Полидори. Его короткий рассказ «Вампир» появился в 1819 году в результате литературного состязания между самим Полидори, лордом Байроном, Перси Биши Шелли и его женой Мэри.

Ее перу принадлежит самое известное, возникшее в ходе этого литературного соревнования произведение: «Франкенштейн, или Современный Прометей».

Однако квинтэссенцией нового вампирического героя, несомненно, стал граф Дракула из одноименного романа Брэма Стокера, опубликованный в 1897 году.

Его неумирающая популярность, по мнению профессора Хауманна, вызвана нашими собственными страхами и желаниями: «Если при мысли о Дракуле и вампирах по вашему телу пробегает дрожь, то миф о них по-прежнему служит все той же цели: это — проекция наших страхов и неуверенности, сексуальных желаний, групповой и личной враждебности… В конечном счете, духовный сумрак и экзистенциальный страх, которые мы привыкли ассоциировать с Восточной Европой, являются всего лишь продолжением тех страхов, что живут в наших душах».