Гранты на полевые исследования — болезненная тема в российской науке.
Их получение и отчетность по ним связаны с огромным количеством документальной волокиты. Из исследователя ты превращаешься в перебирателя бумажек. Два месяца работать в полях, а потом еще десять пробиваться через отчетность — занятие не из приятных. Из-за этого увлеченные и перспективные молодые ученые часто уходят из науки.
Я занимался изучением микроорганизмов в термальных источниках Камчатки, и в 2015 году мне нужно было вновь туда поехать. Предыдущий грант кончился, оставив неприятное послевкусие. Тогда я решил пойти иным путем: организовал научно-исследовательскую экспедицию по полуострову для туристов, привлек их к сбору проб, а вырученные деньги направил на свои исследования.
Так зародился мой проект Russian Travel Geek — симбиоз науки и туризма. В нем гиды-ученые и популяризаторы науки организуют поездки в разные части России и мира, а путешественники присоединяются к ним, чтобы помочь и профинансировать их работу. А еще — научиться смотреть тем самым научным взглядом, который видит множество глубинных слоев красоты окружающего мира, сокрытых от неспециалиста.
За десять лет мы провели более 70 поездок. Они помогли исследователям написать статьи и диссертации, совершить открытия и пополнить музейные коллекции, а участникам — побывать в необычных местах и расширить кругозор.
Расскажу, как родилась идея проекта, как проходят наши экспедиции и каких результатов удалось достичь.
Как я пришел в науку
Я родился в Москве в 1990 году. Меня воспитывали мама-врач и бабушка — учительница химии. В нашей семье считалось, что разгадывать загадки природы и открывать что-то новое — интересное и достойное дело жизни. С детства я пристрастился к чтению книг про науку и загорелся ей.
С девятого класса начал активно думать, куда поступать, и занялся самостоятельной профориентацией. Попал на физическое отделение «Летней школы»
, ходил на подготовительные курсы на географический и биологический факультеты МГУ. Все это мне нравилось, но хотелось чего-то междисциплинарного. Поэтому выбрал экологию: она находится на стыке биологии, географии, физики, химии, экономики и гуманитарных наук и дает широкий кругозор. К тому же эколог может применить себя во многих отраслях.
Экологического факультета в МГУ не было, поэтому в 2007 году я поступил в РУДН. На кафедре Института водных проблем РАН при университете я познакомился с Григорием Баренбоймом. Он пришел к нам и спросил, кто не боится работать в полях и выживать на Камчатке. Само собой, такой вопрос не смог пройти мимо меня.
Сам Баренбойм тоже ходил по полуострову в 70-80-е годы. Он рассказывал истории, как из-за непогоды их группу больше полутора месяцев не мог забрать вертолет и ученый сварил и съел свои ботинки. Конечно, меня это вдохновило. Я тоже захотел быть таежным мужиком, выживать и сражаться с медведями. Меня привлекали нестандартные задачи. Поэтому я выбрал Григория научным руководителем.
Как я отправился в первые экспедиции
Мой научрук занимался термофильными цианобактериями
Камчатки. Эти микроорганизмы обитают в термальных источниках при температурах до 80 °C, хотя белок разрушается с 42 °C. Было интересно изучить, за счет чего они выживают.
Кроме того, открывший их в 60-е годы исследователь Томас Дэйл Брок выяснил: в водоемах, куда поступает вода из заселенных цианобактериями термальных источников, и другие обитатели чувствуют себя лучше. Они могут жить при более высоких температурах, а скорость регенерации их тканей при повреждении гораздо быстрее, чем у обитателей обычных вод.
С опорой на эти и другие работы по термофильным цианобактериям мы предполагали, что на основе таких микроорганизмов можно синтезировать специфические химические соединения, адаптогены. Они могут повысить выносливость человеческого организма и ускорить заживление ран.
Моя первая научная работа была посвящена изучению биоразнообразия и распространения цианобактерий. Для сбора материала мне нужно было поехать на Камчатку и обследовать термальные источники. Под это Баренбойм выиграл грант в 200 000 ₽ у Российского фонда фундаментальных исследований, РФФИ
. На эти деньги я в 2012 году начал историю своих камчатских экспедиций.
В 2012—2013 годах я ходил, летал и жил на полуострове, изучал и отбирал пробы с самых разных камчатских источников. Но большую часть времени занимала не научная работа, анализ материала и написание статей, а связанная с отчетностью бюрократия. Я чувствовал себя не исследователем, а скорее бухгалтером. Многих ученых демотивирует бумажная волокита, и они уходят из науки. Я тоже был к этому близок.
В 2013 году я окончил университет и пошел в аспирантуру Института водных проблем РАН, а после стал в нем работать. Мой коллега из камчатского филиала Тихоокеанского института географии РАН Вадим Кириченко, с которым я познакомился на полуострове, предложил мне отправиться в новую экспедицию в 2014 году.
Дело в том, что он обнаружил по зимним космоснимкам проталины в районе Срединного хребта полуострова. По его предположению, там должны были быть еще не открытые и не описанные термальные источники. Так мы могли стать их первооткрывателями.
Для экспедиции нужно было заброситься на вертолете на точку старта, а дальше пройти 550 км пешком вдоль хребта. В РФФИ под такую рисковую задачу грант никогда не дали бы. Мы попросили грант у Российского географического общества, как потенциальные первооткрыватели, но нам отказали без объяснения причин.
Тогда мы решили пойти другим путем — запустить краудфандинг. Записали забавный ролик с рассказом о нашей идее, опубликовали его на платформе Планета.ру и собрали 132 499 ₽.
В ролике мы рассказали, какую пользу науке может принести изучение обитателей горячих источников
Группа состояла из трех человек: меня, гидрогеолога Вадима и Алексея Маковского, врача экспедиции и выпускника факультета фундаментальной медицины МГУ. Весь маршрут занял полтора месяца. Это было тяжело и эпично. В МЧС нас отказались регистрировать — сказали, что мы, скорее всего, погибнем. Попросили одеваться поярче и обещали прилететь осенью забрать наши тела.
Мы шли в полной автономии по отрогам Срединного хребта с тяжелыми рюкзаками. Из-за непогоды нас частенько запирало между перевалами. Рюкзаки весили порядка 40 килограмм. А вокруг на сотни километров не было ни одного человека, зато — множество медведей. Под конец маршрута мы начали голодать, каждый похудел на 10-15 килограмм.
Было непонятно, выживем или нет.
Мы открыли около 10 групп термальных источников: отсняли их, нанесли на карты и отобрали пробы. Помню, как мы с Лешей были недовольны Вадимом. Он, как старший ученый из нас, именовал источники по речкам, где они располагались, — например, «Верхние Хухотваямские» или «Левохайлюлинские». Скучно.
Нам же хотелось назвать их по-другому: «Источником последней козинаки» или «Источником отчаяния». Мы вроде как имели на это право первооткрывателей. Вадим убеждал нас, что мы серьезные люди, а я и Леша отвечали: «Мы сейчас отъедем, какая серьезность?»
Впрочем, все закончилось хорошо. Мы вернулись из экспедиции с пробами и описали открытые нами источники. Сейчас они включены в реестр горячих источников Камчатки.
Как я стал организовывать научные экспедиции для туристов
В 2015 году мне нужно было вновь поехать на Камчатку. Важно ежегодно собирать статистику по термальным источникам, до которых можно легко добраться. Это позволяет отслеживать, какие организмы там живут. Связываться с грантом мне не хотелось настолько, что готов был уйти из науки.
Тогда у меня и родилась идея моего проекта Russian Travel Geek. Я спланировал красивый маршрут по Налычевской долине — популярному у туристов месту, создал группу во «Вконтакте» и предложил желающим отправиться в поездку со мной. Экспедицию мы провели вместе с другом — философом Иваном Кравцовым.
Из 20 претендентов я отобрал 13 человек, каждый заплатил по 25 000 ₽, не считая стоимости билетов. Собранная сумма покрыла не только расходы на экспедицию, но и наши с Иваном траты на дорогу и еду. На оставшиеся деньги я смог объехать и другие источники — не такие красивые, но нужные для статистики.
Первая туристическая группа, которую я сводил. Фотография: Александр Сидонцев
В экспедиции мы не раз встречали диких животных. Фотография: Александр Сидонцев
Подобных проектов в русскоязычном пространстве на тот момент не было, мы стали первыми. Я убедился, что придуманный мной формат интересен людям и работает.
Уже в следующем, 2016 году, к проекту присоединились еще семь ученых, которые захотели выступить гидами и параллельно реализовать свои научные проекты. Они узнавали о Russian Travel Geek по сарафанному радио, а еще я делал рассылки по официальным адресам институтов Академии наук. Мы провели шесть экспедиций на Камчатку и одну — в Крым.
Тогда же стали работать с Байкало-Ленским заповедником. С 50-х годов его сотрудники ведут «Летопись природы», в которой фиксируют число обитающих на территории животных. Для этого они в июне ходят вдоль берега Байкала на катерах и считают их по особой методике. В 2016 году государственное финансирование прекратилось, и наблюдения с многолетней историей оказались под угрозой.
Заповедник обратился к нам, мы собрали группу и за счет взносов окупили работу катеров. Сами участники тоже стали членами научной группы: освоили методику учета, высматривали животных в бинокли с катеров и искали меточные деревья
на звериных тропах.
Мы продолжаем сотрудничать с заповедником до сих пор и стараемся каждый год помогать им в этом деле.
Первая экспедиция на Байкал помогла исследователям из Байкало-Ленского заповедника не прервать многолетних наблюдений
В 2024 году мы тоже проводили экспедицию на Байкал, чтобы помочь заповеднику в учете животных
Как работает турклуб
Количество экспедиций в год зависит от запроса со стороны наших гидов. Мы не работаем как турфирмы и делаем маршруты не ради заработка, а ради научного или научно-популярного интереса. В 2018—2019 годах было больше всего туров — по 11 в год. В последнее время их стало меньше — в среднем шесть в год. Дело в том, что многие ученые уехали из России после 2022 года.
Клиентов мы находим через соцсети. Изначально развивали «Вконтакте», после активно вели инстаграм*, сейчас — снова «Вконтакте» и телеграм-канал. Эффективно работает сарафанное радио: участники рассказывают о проекте друзьям. Один год нас в шутку называли турклубом Яндекса. С нами сходили несколько ребят из компании, поделились во внутренних чатах, и две-три экспедиции почти целиком состояли из их коллег.
Обычно поездка с момента прилета в регион до момента отлета длится две недели, как и стандартный отпуск. 11—12 дней проводим на маршруте, а остальное время — в городе. Как правило, в день проходим около 20 километров с рюкзаком, пара дней — радиалки
на ту же дистанцию или чуть больше.
По моим расчетам, около 70% прибыли мы пускаем на расходы: закупку еды и оборудования для группы, оплату дороги для гидов. Оставшиеся 30% делим между всеми нашими учеными, и они тратят их на исследования.
В некоторых экспедициях участники могут помочь в исследованиях — например, как в совместном проекте с Байкало-Ленским заповедником. Мы сотрудничаем не только с учеными, но и с целыми институтами.
В 2018 году мне хотелось сделать экспедицию на Филиппины, но конкретных идей не было. Мы сделали рассылку по российским организациям, чтобы узнать, есть ли там у кого-то научный интерес. Нам ответил один из институтов Борка: им нужны были смывы
с камней, чтобы искать невидимых глазу клещей. Делать это помогали участники поездки.
В 2022 году мы проводили экспедицию для Института сейсмологии на Курилах. Он получил грант на установку сейсмодатчиков на вулкане Эбеко, а на их снятие — нет. Наши туристы жили наверху вулкана и помогали таскать оборудование вниз. Кроме самих сейсмодатчиков, откапывать и спускать вниз приходилось и батареи, весом по 15 килограмм, для их вывоза и утилизации. Было увлекательно.
Дорога до необитаемых островов на Филиппинах из Москвы заняла три дня. Там не было никаких ученых, так что мы стали своего рода первооткрывателями
На вершине вулкана Эбеко нужно было ходить в респираторе. Выбросы случаются постоянно, и попасть в облако вулканических газов без защиты крайне рискованно
Бывает, что привлечь туристов к научной работе не получается. Например, наш энтомолог
Илья Махов изучал высокогорных бабочек-пядениц в Прибайкалье. Путешественники не могли помочь в их поимке, но им было чем заняться: так, для своего развития они могли принести ему любую живность и узнать, кто это.
Благодаря экспедициям наши гиды решают свои научные задачи, пишут статьи и диссертации. Например, с нами работал ботаник, который изучал краснокнижный одуванчик на Камчатке. Мы собирали ему группы, он водил их по полуострову, а в итоге написал и защитил диссертацию. Это получилось и у энтомолога Ильи Махова.
Russian Travel Geek помог сделать сравнительный атлас оледенения Эльбруса на основе снимков 60-х годов. Для этого мы три года подряд проводили экспедиции и снимали ледники с тех же ракурсов, чтобы отследить изменение ледниковых покровов.
По итогам экспедиции в Танзанию мы собрали минералогическую коллекцию, в том числе обнаружили один из крупнейших свободно лежащих метеоритов в стране. Находки передали в Минералогический музей имени А. Е. Ферсмана в Москве.
Один из гидов в поездках по Африке — Станислав Дробышевский, научный редактор портала «Антропогенез». Он много лет популяризирует антропологию, но на момент присоединения к RTG еще ни разу не был в Танзании — колыбели человечества. Благодаря экспедиции он смог посетить важнейшие точки из истории антропологии и увидеть вживую то, о чем годами рассказывал. Я считаю, что это тоже достижение.
В одну из экспедиций по Камчатке с нами ходила популяризатор науки и автор YouTube-канала «Все как у зверей» Женя Тимонова. Она сняла классный выпуск о полуострове, где рассказала про экстремальные формы жизни.
У некоторых экспедиций нет научной цели — только научно-популярная. Так, в октябре 2024 года на шесть дней едем в Турцию, чтобы смотреть на звезды на Ликийской тропе
. Наш гид — известный астрофотограф Максим Исаченков. Он расскажет про галактики, планеты и исследования космоса и научит фотографировать звездное небо.
Все бытовые задачи участники экспедиции выполняют сами. У нас нет поваров — только книга с избранными рецептами «Походный Мишлен RTG», и путешественники по очереди по ним готовят. Такой подход мне нравится, потому что определяет восприятие маршрута: ты чувствуешь себя не потребителем турпродукта, а участником общего дела.
Каждый вечер у нас проходят лекции. Их читают не только гиды, но и путешественники — по желанию. С нами ходят люди разных профессий, например программисты, актеры, телеведущие, инженеры, предприниматели и менеджеры. Они могут интересно рассказать о своей работе и том, в чем разбираются.
После поездки мы добавляем участников в общий чат, в нем уже около 350 активных участников. Они прошли отбор, объединены интересами и ощущают общность после совместного приключения. Охотно общаются между собой даже те, кто ходил в разные маршруты. А многие продолжают ездить в новые экспедиции.
Как я хожу в походы с Russian Travel Geek
Я живу в Москве, отучился на химика и работаю по специальности в Роспотребнадзоре. Примерно с десяти лет хожу в походы: сначала в компании мамы ездил на Кавказ и участвовал в сплавах, потом присоединялся к коммерческим турам.
В 2018 году я отправился в Абхазию с компанией, которую нашел во «Вконтакте». У гида не было с собой навигатора — только фотографии карты в телефоне. Он перепутал маршрут, завел нас не туда, мы упали и получили легкие травмы. В результате застряли на пятачке, откуда нельзя было выбраться, и пришлось вызывать вертолет МЧС.
Я поделился этой историей с другом. Он рассказал мне о недавнем походе с Russian Travel Geek, который ему понравился. Я тоже решил попробовать.
Моя первая экспедиция была на потухший вулкан Хангар на Камчатке с озером в кратере. Мы помогали исследовать пауков для составления карты популяции: смотрели, какие виды и где обитают, как они мигрируют, собирали их в пластиковые пробирки и отмечали координаты находок. Я лично тоже поймал парочку.
В тех местах редко ходят пешком, обычно летают на вертолетах, поэтому наша работа была важна. Все собранные образцы и данные передали научному сотруднику на Камчатке.
Мне очень понравилось, как была организована та экспедиция. Мы посетили дикий регион, где все легко могло пойти не так. Я увидел, как организаторы реагируют на потенциальные опасности: у них все просчитано и продумано. После предыдущего неудачного опыта поход с Russian Travel Geek показался глотком свежего воздуха. Кроме того, мне понравилась компания: люди совпадали по духу и мировоззрению.
С тех пор я много раз был в экспедициях с проектом: еще раз на Камчатке, на Курилах, на плато Путорана и на архипелаге Шпицберген, в Малайзии и в Марокко. Пожалуй, самым запоминающимся из-за сложности оказался поход на плато Путорана.
Это максимально отдаленное место, мы шли две недели по лесу и болоту. Нашим гидом был ботаник Алексей Серегин — заведующий гербарием МГУ и представитель платформы iNaturalist для сбора и анализа данных о живой природе. Мы помогали ему собирать растения, высушивать их и тащить гербарий, который он прессовал в специальных сетках. После Серегин внес информацию о наших находках на платформу, а гербарий пошел в его научную коллекцию.
Экспедиция по плато Путорана запомнилась не только сложностью и видами, но и множеством комаров и мошек. Фотография: личный архив героя
Самой необычной для меня была экспедиция по Малайзии: до этого я никогда не ходил по джунглям среди огромных деревьев, пальм и лиан. Фотография: личный архив героя
В каждой экспедиции гиды проводят лекции и знакомят со своей научной сферой. Например, в походе на плато Путорана я узнал о растениях, а на Камчатке — о вулканах и горных породах. Другие участники с необычными профессиями и увлечениями тоже делились опытом, это было интересно.
Мне нравится, что с проектом я могу попасть в классные места. Устроить поход в такие отдаленные точки самому сложно или невозможно, а коммерческие туры должны быть очень надежными: от организаторов зависит твоя жизнь.
Приятно, что я не только наслаждаюсь походом, но и вношу посильный вклад в научную работу. Даже своей платой за участие я уже помогаю экспедиции состояться. Здорово, если еще могу что-нибудь сделать на месте — например, что-то собрать или донести.
Как я отбираю участников и гидов
Я называю Russian Travel Geek турклубом, а не турфирмой, потому что у нас нельзя просто купить участие в маршруте. Каждый кандидат заполняет анкету: рассказывает о своей работе и увлечениях, физической форме и походном опыте, описывает, чем гордится и как выходил из экстремальных ситуаций. Также прошу дать ссылки на соцсети, а если они мертвые — договариваемся о созвоне.
Гид экспедиции и я отсматриваем анкеты и решаем, брать человека или нет. Мы прикидываем, комфортно ли нам будет оказаться с ним где-то на диких тропах и провести две недели в изоляции. То, что все кандидаты проходят отбор, я считаю одним из секретов успеха нашего проекта.
Для нас важно, чтобы участники разделяли наши взгляды и интересы, совпадали по вайбу. Среди красных флагов — эзотерика и лженаучные теории: нам будет трудно общаться, если человек угорает по гороскопам и пишет в соцсетях «Стоп ГМО». Однажды отказал кандидату, плейлист которого во «Вконтакте» полностью состоял из песен «Каспийского груза».
Требуемый уровень физической подготовки зависит от маршрута. Мы оцениваем нагрузку и комфорт по пятизвездочной системе. В экспедиции с одной-двумя звездами нагрузки может отправиться кто угодно. Так, с нами ездила группа друзей, у одного из них был ДЦП — и он прекрасно справился.
Для трехзвездочного маршрута нужна хорошая физическая подготовка, для четырехзвездочного — опыт прохождения сложных маршрутов. С пятизвездочного маршрута нигде нельзя сойти, поэтому туда берем только тех, кто уже ходил с нами и в ком уверены. Участникам экспедиций со сложностью от трех звезд скидываем программы тренировок для подготовки.
В одной экспедиции 15 участников — 13 путешественников и два гида. Раньше мы держали набор открытым до трех месяцев и только потом отвечали кандидатам. Тогда конкурс доходил до 5—6 человек на место. В результате приходилось отказывать многим классным людям, а это демотивирует. Теперь я рассматриваю анкеты и принимаю решение сразу, а набор закрываю, как только находим достаточно туристов.
Гиды в нашем проекте тоже проходят серьезный отбор. За всю историю Russian Travel Geek мы получили больше 700 заявок, но в команду взяли только 12 человек. Главный критерий — умение понятно и интересно рассказывать о своей научной сфере. Увы, не все ученые хороши в деле популяризации.
В заявке есть обязательный пункт с требованием прислать ссылки на свои выступления, чтобы я мог их послушать и оценить. У многих кандидатов нет ни одной записи лекций. Они уверяют, что хорошо рассказывают, но это нам не подходит. Я прошу прочитать хотя бы одну лекцию и прислать нам запись.
В 2014 году я открыл в Москве научно-популярную библиотеку «Научка» с самой большой коллекцией научпопа в столице и, вероятно, в России. Там регулярно проходят лекции, и это хороший вариант старта для лекторов.
Я смотрю, что и как ученый говорит, как он держит себя с аудиторией. Кроме того, я сам регулярно участвую в популяризаторских мероприятиях и знаю, кто хорошо умеет объяснять, а кто — нет. Пару раз я ошибался: бывает, кандидат отлично выступает, но не умеет читать долгие и обстоятельные лекции о происходящем вокруг. В этом случае приходится прощаться.
Гидам-новичкам я помогаю подготовиться к экспедиции: рассказываю, что нужно иметь в виду, как правильно подобрать экипировку, какие бывают сложности. В первый раз я обязательно иду вместе с ученым, чтобы оценить, как он справляется и умеет ли общаться с группой. При необходимости готов подстраховать, мне нетрудно провести маршрут в одиночку.
Как я провожу палеонтологические экспедиции
Я кандидат биологических наук, область моих интересов — юрский период, мезозойская эра. Я изучаю эволюцию на остракодах — микроскопических ракообразных размером с песчинку, которые появились около 500 млн лет назад, пережили динозавров и отлично чувствуют себя до сих пор.
Я преподаю в МГУ на кафедре биологической эволюции, веду более десяти разных дисциплин для студентов биологического факультета и бесплатный кружок для школьников. Также работаю научным сотрудником в Институте проблем эволюции и экологии имени А. Н. Северцова.
У меня большой палеонтологический опыт: ездила по Московской, Калужской, Рязанской областям, поэтому я умею искать разные окаменелости в породах разных возрастов. Благодаря этим навыкам и педагогическому опыту я стала палеогидом в Russian Travel Geek.
О проекте узнала давно: встречала информацию о нем в научно-популярных пабликах и посты в «Инстаграм»*. С Артемом мы познакомились в его библиотеке «Научка», куда я приходила записывать лекцию. Мы подружились и решили попробовать организовать экспедицию, потому что мне понравилась команда и идея проекта.
Долго думали, куда поехать. Нужно было выбрать страны, где много окаменелостей, их легко искать и можно вывозить в небольших количествах. Подходящими оказались Казахстан и Марокко. В мае 2023 года мы организовали первую экспедицию в Казахстан.
Поехали на полуостров Мангышлак — это палеонтологическая Мекка, где активно работали еще советские ученые. Там много морских окаменелостей мезозойской эры — например, скелетов морских ежей, белемнитов и аммонитов
.
Мы путешествовали на вахтовке — огромном грузовом автобусе — с небольшой группой по пустыне. Проехали больше 800 км. Там совершенно инопланетные пейзажи: то белоснежные скалы рядом с солончаком, то невероятные ущелья.
Цивилизации нет, по ночам воют шакалы — это впечатляет.
Во время экспедиции я учила туристов искать окаменелости. Представьте, что вокруг вас огромное пространство, где валяется куча камней. Очень сложно понять, в каком из них мог сохраниться скелет животного. Я объясняла, куда смотреть, делилась практическими навыками. Сначала никто ничего не видит: ерунда, камень и камень. А после словно включается суперзрение, и человек понимает, на что обращать внимание.
Когда ты обнаруживаешь раковину, которой 300 млн лет, это вызывает вау-эффект. После первой такой находки даже нужно время, чтобы это переварить. Я сама до сих пор испытываю трепет от возможности прикоснуться к окаменелости — эху мезозойской эры, следам живых существ, которые обитали на нашей планете миллионы лет назад, задолго до появления человека.
Параллельно поискам я знакомила участников с научной теорией. Например, нашли камень с ракушкой — и я рассказывала, как она попала в ископаемую летопись. По вечерам были лекции и ответы на вопросы. Обычно их накапливалось столько, что мы с трудом расходились спать.
Сами туристы тоже рассказывали о своей работе. Было любопытно слушать других, обмениваться знаниями из совершенно разных областей — от ИТ до истории. Интересно общаться и после экспедиций.
После этого мы еще раз ездили в Казахстан, а в 2024 году — в Марокко. Эта страна интересна тем, что палеонтологов там мало, а окаменелостей — много. Древности валяются прямо под ногами. Это палеонтологический рай, где представлены породы от кембрийского периода до мелового — а это более 400 млн лет. Можно увидеть эволюцию своими глазами и познакомиться с теми, кто обитал на нашей планете в разное время.
Для марокканцев окаменелости — не столько часть науки или местной культуры, сколько источник дохода. Они продают их через интернет-аукционы, в магазинчиках или палатках вдоль дороги. Часто такие сувениры оказываются подделкой: местные знают, что в Марокко туристы едут за древностями, и научились лепить несуществующих скорпионов и трилобитов
. Такое наивное искусство выглядит забавным для палеонтологов.
Самое интересное — отложения мелового периода, где можно найти останки динозавров. Марокканцы добывают их в пещерах, мы же изучали отвалы — отработанный материал, который вывезли наружу. Там попадались обломки костей, которые не интересны местным жителям. Они берут только красивые находки — например, крупные и целые зубы, — из-за чего для науки выпадает целый пласт информации.
Мы собирали даже мелочи — небольшие и обломанные зубы и кости, чешую рыб и другие окаменелости. Они пополнят копилку научных знаний.
Интересные находки я передала знакомым специалистам из СПбГУ. Вероятно, эти окаменелости смогут принести пользу науке, а еще — применяться в образовательных целях. В этом заключается и мой личный интерес к участию в экспедициях.
Уже не один десяток лет я собираю коллекцию ископаемых. Долгое время я пользовалась ей одна и показывала на занятиях школьникам и студентам. Но в какой-то момент подумала, что было бы здорово оформить ее как витрину на кафедре, чтобы коллеги и ученики имели к ней доступ.
Биологам важно знать, как менялась жизнь в разные геологические периоды. Лучше изучать это не по картинкам, а увидеть ископаемые вживую и подержать в руках. В Москве есть потрясающий Палеонтологический музей, но ездить туда во время учебного семестра не всегда удобно и возможно. Витрина с окаменелостями помогла бы в обучении и привлечении будущих палеонтологов.
Кафедре для этого выделили три шкафа, которые мы поставим в учебной аудитории. Рассчитываем, что все будет готово уже в 2025 году.
А пока продолжаю использовать коллекцию на своих занятиях. В весеннем семестре 2024 года на курсе по палеобиологии мы со студентами активно работали с окаменелостями, в том числе — найденными в прошедших экспедициях с Russian Travel Geek. Важно, что они имеют разную степень сохранности. В музее мы видим только красивых и целых трилобитов, а нужно уметь идентифицировать их по фрагментам или отпечаткам на породе.
На экзамене я выкладывала на стол ископаемые из коллекции и предлагала определить, что есть что. По признаниям моих учеников, это была одна из самых крутых частей курса, настоящий челлендж. Подобные задания дают студентам-геологам, но на биологическом факультете такого еще не было.
Весной 2025 года мы вновь планируем поехать в Марокко. Уже разработали маршрут, нашли новые интересные места. Жду эту поездку и новых находок с нетерпением.
Благодаря экспедициям я написал несколько публикаций о биоразнообразии термофилов
на Камчатке и собрал много образцов. К сожалению, моя научная работа резко оборвалась. В 2016 году умер мой научрук Григорий Баренбойм, а вскоре — его коллега из СПбГУ, которая стала моей научницей после него.
Когда я узнал о ее смерти и хотел забрать собранные за пять лет образцы, оказалось, что их выкинули из лаборатории, поспешно освобождая ее для нового заведующего. Создавать такую коллекцию заново у меня не было ни желания, ни здоровья.
Тогда я стал заниматься рутинной работой в Институте водных проблем — например, писал спецификации по разработке биосенсоров для контроля за загрязнением воды. Какое-то время посвятил микропластиковому загрязнению, но уперся в потолок: существующие методики борьбы с этой проблемой не работают. Недавно отошел от дел мой последний научный руководитель, и весной 2024 года я уволился из института и решил полностью посвятить себя популяризации науки.
Параллельно работе я развивал Russian Travel Geek и ходил в экспедиции, а также читал лекции об экологии. Продолжаю заниматься этим и сейчас. Считаю, что людям сильно не хватает базовых знаний по этой теме. Когда говоришь «экология», у многих в лучшем случае возникает ассоциация с раздельным сбором отходов. В 20 веке была задача всех научить читать и писать, а в 21 веке важно подтянуть уровень знаний о планете, на которой мы обитаем.
Я регулярно выступаю на разных площадках — например, в Зарядье, Летней школе, на Geek Picnic, фестивале «Наука 0+». Побеждал в московском Science Slam
. Читаю лекции для корпоративных клиентов — рассказываю об экологии сотрудникам Центробанка, Яндекса, Билайна, Русгидро и других компаний. У меня есть обзорная часовая лекция об экологии и много специализированных — например, о биоразнообразии, возобновляемых источниках энергии или защите окружающей среды на международном уровне.
Также я веду телеграм-канал с авторским обзором новостей из мира экологии, у него почти 2700 подписчиков. Работаю над научно-популярной книгой по этой теме. Это важное начинание, потому что почти все издания на русском языке — переводные.
Я собираюсь и дальше развивать Russian Travel Geek. С 2015 года у меня были разные волны мотивации. Изначально меня вдохновляли сами экспедиции. Безусловно, это по-прежнему интересно, но не как в первые разы.
Сейчас меня привлекают только путешествия в новые точки планеты. Разрабатываю поездки на горы Бале в Эфиопии с зоологом и в Сокотру с ботаником и зоологом. Также планирую создать маршрут на Килиманджаро — хочу побывать там, пока из-за изменений климата не растаяли ледники. Если интерес к какому-то месту есть у нашего гида, то я по запросу помогаю в разработке маршрута.
В будущем хочу устраивать еще более дикие и прикольные поездки — например, в Южную Америку. Но для этого нужно привлекать участников с высоким достатком, потому что они будут стоить 4000—5000 $ (364 917—456 143 ₽) с человека. Для сравнения, участники экспедиции по Ликийской тропе заплатят по 800 $ (72 799 ₽), в Марокко — 2200 € (222 468 ₽).
В первую очередь, Russian Travel Geek для меня — это способ искать своих людей. Все мы испытываем социальный голод: найти стаю тяжело, и я решил сделать свою. Пока получается. Почти весь мой круг общения состоит из участников экспедиций. Свою бывшую жену я тоже встретил благодаря проекту: сначала она была SMM-специалистом, а после — гидом.
Мне нравится смотреть, как люди меняются в походах. С них слетает социокультурная надстройка из обычного мира, и они начинают заново знакомиться с собой. У нас были истории, когда участники расставались после экспедиций — или, наоборот, женились и рожали детей. Есть даже дети, которые родились спустя девять месяцев после экспедиции.
Через свой проект я популяризирую не только науку, но и образ мысли и жизни. Есть фраза: иди туда, где страшно, потому что через это возможен рост. Мне близок такой подход.